16 ноября
Сводки и сообщения Информбюро. Много союзной и международной информации. С фронта требуют материалов о ведении войны в лесистых и горных условиях. Газета перестраивается на сухопутный лад. Делаем основной упор на то, чтобы учить людей воевать в трудных сухопутных условиях.
Днем снова налеты. Попал я под пулеметный обстрел. Шел по улице Ленина. Подхожу к нашему дому и вижу, как по улице вспыхивают клубочки пыли. Оглядываюсь назад и вверх. Пара «юнкерсов» вылезла из-за тучи и палит из пулеметов по улице Ленина. Снова тяжелые взрывы. Много бомб падает в бухту.
Создаются новые трудности в типографии. Женщины просятся выехать, плачут, закатывают истерики: отправляй, да и только. «А кто же, — спрашиваю, — будет газету выпускать?» Отвечают однотонно: «Найдите мужиков». Допустим, что печатников и корректоров я найду в городе. А вот мужчину-машинистку пока еще не нашел.
Фронт все понемножку суживается вокруг Севастополя. Повторяется старая история с обороной этого замечательного города. Как и в 1855 г., моряки — душа обороны. Они дерутся на самых ответственных участках, нанося врагу жестокие потери.

17 ноября
Налеты продолжаются, но менее интенсивно. Видимо, фашисты не богаты на горючее и боезапас.
Снарядом порвало провода. Крутили машину вручную. Работаем со свечками. Настолько привык к налетам, что в течение утра проспал четыре тревоги и два налета без тревог. Сбито за день три фашистских самолета.

18 ноября
Бомбит и обстреливает город из орудий. А в конце дня на улицы центра города стали залетать мины крупного калибра. Бомбит плохо. Сыплет без разбора по свалкам, в воду, по домам жителей.
Противен свист мин. Летит она довольно медленно и шуршит. А потом лопается с сильным треском.
В городе по ночам тихо. Все население в убежищах, в подвалах. Зияют разбитые окна. Начинается мародерство. Грабят в первую очередь квартиры командиров. Очень плохо, что милиция и органы НКВД пока никого еще не расстреляли.
Больше половины редакции отправил в Туапсе. Осталось нас всего 16 человек да плюс типография. Работаем в старом помещении. Бомбы пока нас миновали, хотя падают очень близко. Снаряды — тоже. Окна побиты, заложили мешками с песком, забили фанеркой. Сильно мешает холод, а топить нельзя — нет воды.
Сегодня наблюдал воздушный бой. Хорошо дерутся наши летчики, а вот самолеты плоховаты — отступают от «мессершмиттов». Видел, как наша «чайка» вцепилась «мессеру» в хвост, но немец газанул и удрал.
Ночью на горизонте видны вспышки выстрелов, взлетают ракеты. Фронт уже приблизился на 7—9 километров к Севастополю.
Смотришь на вспышку орудийного выстрела. Мигнет зеленоватое пламя, считаешь секунды — 10, 20, 30, и, наконец, противный вой приближающегося снаряда. Куда упадет? Где-то сбоку взлетает столб красноватого пламени, жужжат осколки и шлепаютя о стенки. Пронесло. Это по отношению ко мне. А там, где он упал, тоже были люди. Им досталось. Все собирался на позиции, да некогда было. А сейчас выходит, что и незачем: позиции сами придвинулись к редакции.

19 ноября
«Гансы» сегодня почти не прилетали (пара тревог в сутки). То ли низкая облачность, то ли горючего мало. Снаряды летят по городу ночью и днем, но редко. Наверное, не хватает боезапаса, иначе немцы палили бы чаще.
Прибыл с «Большой земли» Коптяев. Как все были рады. Рассказал, как там дела, поделился впечатлениями боя у Ростова. Хорошо дерутся наши моряки.
Вот уже второй месяц (с 15.Х) не читали московских газет и журналов. Спасибо, радио выручает. На фронте моряки и красноармейцы дерутся очень стойко. Погоды плохие: холод, дождь. Люди почти месяц сидят в окопах. Негде помыться, нет горячей пищи. И все время под огнем, частенько очень интенсивным.
Вечером стрельба по городу усилилась. Сидишь в помещении, но все звуки доносятся довольно четко, угадываешь, где «капнул» снаряд.
Люди работают хорошо под огнем. Газета выходит несмотря ни на что. По 19 ноября на город брошено 750 бомб и 250 снарядов. Разрушено 140 строений. Убито 300, ранено 700 человек.

20 ноября
Немцы перестали бомбить город. Очевидно, нет горючего или бомб. Стрельба по городу не прекращалась в течение всего дня и ночи. Снаряды падают по всему городу, но разрушений крупных и жертв очень мало.

21 ноября
Утром ждали очередного визита «гансов», а у них, очевидно, нет горючего. Весь день и вечер прошли спокойно. Никаких тревог. Сегодня пришли и доложили, что в горкоме РОКК много брошено медикаментов в санитарных сумках.
Пошел посмотреть. Сволочи! Удрали все. Бросили около полусотни сумок с медикаментами и бинтами, бросили библиотеку, инструменты, учебные пособия. Все это жители растащили. Когда бомбы не падали, тогда «рокковские барышни», одетые в специальную форму, усиленно фланировали мимо наших окон, флиртовали с бойцами и командирами, несли дежурство и т. д.
Как только посыпались бомбы и в РОККе побило стекла, так всех как водой смыло. Удрали, забыв огромной ценности имущество. Стрелять таких руководителей надо, которые заворачивали делами РОККа. И это в такие дни, когда в городе много раненых!
Удрали и администраторы Военно-морского музея, бросив на произвол судьбы массу ценнейших экспонатов. Брошена и картинная галерея. Трусливые сволочи бегут, задрав штаны <хотя в город никто не заходил>. Торгующие органы тоже драпанули в тыл. Эх, таких бы сукиных сынов да к стенке. Вот бы узнали, где раки зимуют.

22 ноября
Немцев над городом не видно, хотя погода вполне летная. Или горючего нет, или перебросили свою авиацию на другой участок фронта.
Снаряды продолжают падать в городе и на окраинах. Вчера три снаряда почти совершенно разгромили домик старшины Бекерского.
Днем ходил на квартиру, где уже живут две семьи из разрушенных квартир этого же дома. Когда уходил из дому, то два снаряда разорвались очень близко. Осколки визжали мимо. Неприятно слышать этот визг. Вокруг редакции тоже упало несколько снарядов, но в здание ничего не попало.
На флагманском командном пункте шутят, что, дескать, ваша редакция заколдована: ее ни бомбы, ни снаряды не берут, вернее, не попадают.
Сегодня номер вышел нормально. Отпечатали полностью весь тираж.

23 ноября
Сегодня сдача номера идет нормально. Если не помешают «гансы» или снаряды не перебьют электросеть, то газету сделаем своевременно.
Вчера в нескольких метрах от редакции погиб бригадный комиссар Степаненко. Шальной снаряд разорвался близко, несколько осколков в грудь — и нет человека. Хороший был парень Михайло Степаненко. Погиб он глупо и страшно. Его смерть еще раз подтверждает ту мысль, что фронтом стал и сам Севастополь, что различие между фронтом и тылом сильно стирается.
«Гансов» и сегодня нет. Наверное, «работают» под Керчью. Снаряды продолжают падать. Пять минут назад рядом с типографией шлепнулся еще один снаряд. Кажется, немец начал бить прицельным огнем по редакции и типографии.
Люди работают спокойно, настроение бодрое. Шутки, смех, «травят» вовсю, особенно достается Дюше Сальникову.
Сегодня хоронили Михайло Степаненко. Ходил за телом в го-
родскую больницу. Весь двор больницы изрыт воронками от бомб (тоже «военные объекты», как сообщают фашисты). Некоторые
постройки повреждены. Стекла везде выбиты. Видел трупы убитых бомбами. Похоронили Михайло на коммунистической площадке, близ могилы лейтенанта Шмидта и его соратников. Речи были скромны и кратки, салют недружен. Когда опускали гроб в могилу, невдалеке просвистел вражеский снаряд и шлепнулся где-то на Цыганской слободке. После снаряды рвались уже значительно дальше.
Тяжело провожать товарища. Прощай, Михайло.
Вечером завели патефон с адаптером и долго крутили пластинки. Было внешне весело. Я тоже веселился, хотя в душе было очень погано. Но мне грустить нельзя. Если я буду грустен — ребята будут скучать, а сейчас как никогда надо иметь бодрый дух, не допускать хандры.
Очень рад, что ребята не унывают и держат себя хорошо. Нам еще предстоят суровые дни

24 ноября
Сегодня ездили на аэродром. Встреча с летчиками эскадрильи Героя Советского Союза капитана Губрии. Замечательный он человек. Замечательны и летчики-штурмовики. Какие замечательные дела они творят. Вчера вместе с бомбардировщиками уничтожили на сарабузском аэродроме 35 самолетов. Сегодня — около двадцати. Работают бомбами, пушками и пулеметами. Хорошие самолеты, покрыты броней. Только небольшие вмятинки показывают места попаданий пуль.
Сегодня же в номер сделали полосу об этой эскадрилье. Я написал передовую. Сделали в номер 6 клише. Оперативность высокая, и все потому, что есть свет. Цинкография успела сделать клише в номер.
Крупно поговорил с некоторыми товарищами. Надо подтягивать людей, много еще хамства.
Немецкие самолеты стоят без движения: нет горючего. Отсюда прекратились и налеты на Севастополь. Вчера в Сарабузе стояло до 65 самолетов, когда наши загрохнули по ним.
Сегодня тоже губриевцы обнаружили до сорока штук. Стоят открыто, правильными рядами. Не помогла немецкая аккуратность — десятки бомб, ливень снарядов и пуль обрушился на ряды вражьих самолетов. Получилась каша. Артиллерия бьет по городу. Снаряды, судя по осколкам, не менее 150 мм. Стреляют нечасто, но надоедливо. Ранен осколком один из наших бойцов. После перевязки продолжает работать.
Перенесли верстку и линотип в нижние помещения, ибо снаряды стали все чаще падать вокруг типографии и редакции. Возможно, немец бьет по нам прицельным огнем. В подвале стена толщиной около двух метров, снаряд не пробьет (разве только в окно влетит), а стенки верхних этажей может пробить.

25 ноября
Ничего особенного не произошло. Были над городом разведчики. Артиллерия продолжает бить по городу. К нам в подвал спустился дивизионный комиссар П.Т. Бондаренко. Посмотрел, как мы живем, сыграл три партии в «козелка» и ушел, сказав: «Живете вы хорошо, дружно».

26 ноября
Полдня проспал. Плохо работает цинкография. Погонял малость. Сегодня трудный день для газеты: много материала, а формат мал. Негде развернуться. Привык уже к большой газете.
Получили московские газеты (несколько номеров), вот было радости. Газеты конца октября и первых чисел этого месяца.
Радио помогает нам жить вместе со всей страной. Жаль, что много информации пропадает за недостатком места. Скучно делать маленькую газету.
Сегодня сходил на квартиру. Живут там жильцы: тепло, уютно, повеяло родным уютом. Почему-то крепко вспомнил Марата. Хотелось поговорить с ним по душам, рассказать ему многое, многое. Смотрел его рисунки, тетради, фотографию на стене. Как-то они там живут, мои «цыборики», скучают, наверное, тоже.

27 ноября
Стали лучше завязывать связи с военкорами. Писать стали больше и лучше. Сегодня прислал стихотворение даже прокурор флота бригюрист Кошелев. Писал, очевидно, от избытка нахлынувших чувств.
Бойцы команды опять стали пить. Вчера было двое пьяных. Надо принимать более решительные меры. Обовьяна надо привлечь к партийной ответственности. Нагловатые. Начальник типографии плохо работает с бойцами, не показывает им примера. Вообще усилилась тяга и работников редакции к спиртному. Приходится все время быть начеку.
Сегодня выпал снег. Холодно. Поработаем в шинелях. Особенно холодновато ночью.
Сдали в набор сборник «Защитники Севастополя».
По флоту началось движение по сбору средств на танки. Сбор средств проходит с большим подъемом. Бойцы одной только батареи собрали 14 тысяч рублей. Готовим еще одну полосу об авиации.

28 ноября
Обычный день. По городу бьет немец из дальнобойных орудий. Бьет бесприцельно, бессмысленно, нанося некоторый урон только женщинам и детям.
К нам в подвал уже дважды приходил дивизионный комиссар П.Т. Бондаренко. Ознакомился, как мы живем, и забил три партии в «козла».
Живем дружно, даже весело. Радиола Ефремова используется вовсю. Иногда даже пытаемся танцевать, особенно когда Сальников дома.

29 ноября
Днем тревога. Постреляли по разведчикам фашистов. Ушли. Жди теперь — прилетят «юнкерсы».
Какой-то чудак из Политуправления или на почте лишил ряд частей газет. Посыпались звонки в редакцию. Не дали мне доспать. Вмешался в эту историю. Приказал допечатать тираж сверх нормы.
Плохо, когда не сам ведаешь распределением газет. Получается «блин», газету сделай, сдай на почту, а там уже распределяют другие молодцы. С претензиями же люди идут к нам. Вот и разберись. Надо взять в свои руки и эту функцию. Лучше будет. Доложу, наверное, согласятся передать мне это беспокойное дело.
На улице зима. Снег искрится на солнце. На позициях холодно. Наши одеты потеплее. Немцы сильно зябнут. Сейчас отсиживаются в окопах, ограничиваясь перестрелкой. Боятся холодов. Их частенько выкуривают из окопов. Пленные жалки и противны. Сволочи.
Хорошо бьют наши береговые батареи. Немцы уже создали (с помощью наших батарей) вокруг города кольцо из железного лома танков, автомобилей, повозок. Много и могил прибавилось в районе города. Враг несет большие потери, но все время подтягивает резервы. Получается изрядная мясорубка.
Вечером получили специальное сообщение о том, что наши войска вышибли немцев из-под Ростова. Радость большая. По сему случаю вечером плясали лихо. В подвале устроили танцзал и плясали кто во что горазд. Сразу же посыпались звонки из частей. Пришлось звонить, диктовать текст принятого сообщения.
Ночью над городом пролетали снаряды. Рвались где-то вдали у батарей. Бьют залпами по три снаряда.
На передовой линии боев особых нет, кроме перестрелки. Немцы явно побаиваются морячков, называя их «черными дьяволами», «черными комиссарами». В плен почти никого не берут. В их понятии моряк — то же, что и коммунист. Поэтому и не берут в плен. Днем было над городом несколько вражеских самолетов. Бомб сбросить не дали. Воздушный бой над городом закончился бегством немцев.
По тревоге большинство наших людей работало. Молодцы. Работают хорошо, только выпивают изредка.

30 ноября
Утро обычное. Грохот залпов наших батарей. Бьют прямо из города. Но и в город падают снаряды. С каждым днем количество снарядов увеличивается. Наверное, подвезли новые батареи. День прошел спокойно. Вечером удачно забили «козла».

1 декабря
Обычный день. Ждем сообщений Информбюро о взятии нашими войсками Таганрога. Английская сводка уже сообщила об этом. Немцы отступают на Южном фронте.
Под Севастополем перестрелка. Снаряды продолжают сыпаться в город. Редко, но иногда попадают. Сегодня угодил в группу командиров и бойцов, беседующих с пришедшими к ним девушками. Много убитых и раненых. Глупая смерть. Не в бою, а случайно.
Сегодня бил немец по городу наряду с фугасными снарядами и шрапнелью. Пули щелкают по крышам. Урона почти никакого. Пытается воздействовать на нервы.
Один снарядик «капнул» еще раз под стенку типографии. Комья земли и камни посыпались во двор. Стекла почти все высыпались.
Приказал окна подвала заложить мешками с песком, но начальник типографии медлит и ноет, что нет песку, нет мешков. Припугнул покрепче. Сделает.
Ребята тянутся к шкафу, где стоит водка. Шкаф закрыл на замок и ключ держу у себя. Выдаю понемножку только тем, кто приезжает с фронта.
В коллективе появилось много больных. У Баковникова воспаление надкостницы, лежит с высокой температурой. Зубодрачей в городе нет. Пошел лечиться на крейсер «КК». У Малышкова тоже температура, Апошанский уже пятый день лежит с осложнением после гриппа.
Продолжают поступать хорошие вести с фронтов. На Южном фронте немец отступает, и довольно быстро. Вечером, как обычно, выбрали время для «козла». Слышны залпы наших батарей. Бьют почти всю ночь. Немцы отвечают, но реже.

2 декабря
В 4 часа получили информацию о трофеях наших войск на Южном фронте. Здорово немцам всыпали. Наступление продолжается. Решил задержать номер и дать это в газету. Хорошая информация будет сегодня в номере. У людей высокий подъем в работе.
Принял для печати листовку на немецком языке о действиях наших войск на Южном фронте. Немец тоже усиленно разбрасывает листовки, начиненные бешеной злобой против евреев, коммунистов и комиссаров. Содержание весьма убогое — демагогия и черносотенная трескотня.
Один боец в стенной газете батареи так отреагировал на немецкую листовку:
Геббельс — плут, мошенник ловкий,
Пишет подлые листовки,
Но от этих лживых слов
Сильно рвет даже ослов.
Днем была тревога и редкая пальба по самолетам. Бомбы в город не падали. Вечером почистили оружие.

3 декабря
Ничего особенного не произошло. Снаряды падали редко. На фронте затишье. Только наши батареи долбят по скоплениям войск.

4 декабря
Ничего особенного. На фронте редкая перестрелка. Несколько снарядов упало в город. Стало как-то скучновато без боевой жизни.
Ребята все чаще просятся уволиться на бережок с ночевкой. Появился термин «оперативная жена» или «маневренная жена». Расшифровка этой формулы довольно простая. Там, вдали, главная жена, основная жена (так же как главная база, главный аэродром), а здесь — «оперативная жена» (оперативная база). Увещевания действуют плохо, а принимать меры партийного воздействия тоже не совсем удобно, как говорят, «не пойман — не вор». Пошел, дескать, к знакомым — и все. Поди докажи, какие там знакомые. И второе, что обычно дают в объяснение, — война неумолима. Она, дескать, диктует свои права и в этих делах семейного порядка. Плохая философия. После войны придется долго разбираться в этих делах. Хороши и женщины. Сами лезут.

5 декабря
Обычный день. Войны почти нет. На подступах к городу затишье. Но к вечеру немец проявил активность и открыл беглый огонь из дальнобойных пушек. Снаряды визжали довольно противно и падали в районе бухты у вокзала. За пять минут выпустил до 50 снарядов только по южному тупику бухты.
После того как наши ночные самолеты поднялись в воздух и пошли искать эту батарею, немец перестал палить.

6 декабря
Редкая стрельба. Сальников ходил с батальоном морской пехоты в разведку боем. Ничего особенного. С немцем сходились очень близко, палили много, но результат — средний.
Днем делали по существу два номера. Один готовили обычный, другой — на случай выпуска приказа Военного Совета о награждении орденами и медалями наших лучших людей. Приказа не дождались: пришлось делать обычный номер, очередной.
Сегодня немного болел. Гриппозное состояние. Жизнь и работа в сыром холодном подвале тоже сказываются довольно сильно. Стали побаливать ноги.

7 декабря
Обычный день. Рано утром немец пустил несколько снарядов по городу. Днем и вечером не стрелял.
Весь день усиленно барражировали над городом наши «чайки» и «ишачки». Очевидно, ждали немцев, но они побоялись явиться.
Приехал Саша Филаретов с Большой земли. Куча новостей. Вечером устроили в нашем подвале пляс и пели песни. Особенно старались Дюша и Федя Решетников. Веселые ребята.
Подначивают над Меркушовым. Несчастный он человек.

8 декабря
Утром тревога. Разбудили раньше времени. Недоспал, злой. Поехал в часть, в полк командира Тарана. Знакомые места. Командный пункт близко от того места, где мы с Маратом рыбку удили.
Ехали вместе с Сальниковым с большими приключениями. Машина много раз застревала в снеговой каше. Мы вылезали из нее и подталкивали вперед, чтобы выбраться из кашеобразного состояния. Ноги вымокли, холодно.
В одном месте немец простреливает дорогу минами. Впереди нас разорвались две мины. Шофер Шаповалов то ли по ошибке или с перепьяну проехал поворот и влез в грязь как раз в том месте, где перед нами упали мины. Застрял. Целых полчаса возились, вытаскивая машину из грязи. Странно, что немец заметил нашу возню поздно и пустил по нам только пару мин, которые упали выше нас на горке. Возможно, он нас вообще прохлопал и палил по дотам, что расположены на горе. Одним словом, нам подвезло. По одиночной грузовой машине, что шла впереди нас, — палил. А как только мы застряли — перестал палить.
Бросив застрявшую машину в грязи, пошли пешком в Чоргунь, чтобы выслать людей тащить нашу «эмку». В Чоргуне людей не оказалось, дали грузовик, но тот застрял и пока выбирался, Шаповалов сам вытащил машину, подняв ее на домкрат и завалив грязь соломой.
В полку встретили радушно, накормили, угостили водкой, что было вовсе не плохо после всех передряг. Ноги мокры, по колено в грязи.
Приехали кстати. Ночью был бой. Очень горячая схватка с немцами. Летали трассирующие пули, рвались мины, ручные гранаты. Немцы яростно отбивались от молодецких атак наших моряков, но не могли устоять и оставили высоту. Бой был жаркий.

9 декабря
Бой за высоту продолжается. Через нас шуршат мины и гулко лопаются на шоссе. Немец усиленно бьет по шоссе, очевидно, надеясь попасть в подходившие резервы. Но шоссе было пустынно, и мины, никого не поражая, производили сильный грохот и шум. Глухо ухает наша артиллерия. Снаряды визжат и рвутся совсем близко.
Не дождавшись конца боя, уехал утром читать номер. Побеседовали с десятком людей. Посмотрел ход боя, начиная со штаба полка и кончая передовой позицией. Жаль только, в атаку не сумел сходить. Опоздали к выходу на исходные позиции.
Поездка на фронт дала многое. Надо будет повторить, но уже с выходом в атаку.

10 декабря
Ночью на ФКП наткнулся на машину. Тьма как в мешке. Сильно разбил голову. Доктор промыл рану и забинтовал. Ребята смеются. С фронта приехал невредим, а на своем дворе получил рану.
Шаповалов поставил машину в проходе, а я не разглядел ее в темноте и долбанулся виском об острый угол петли. Сильная боль уже после перевязки. Доктор говорит, кость цела, но рана глубокая. Вот не везет так не везет!
Трудно делать газету малого формата. Сведений всяких приняли на три газеты, а поставить негде. Вот и гадаем, где что поставить, как сократить. Эх, теперь бы большую газету. Вот бы размахнулся. А то очень тесно.
Днем налетели стервятники. Побросали листовки. Артиллерия открыла огонь, фашисты удрали
Артиллерия почти перестала бить по городу. Редкие залпы одиночными пушками.

11 декабря
Ничего особенного не произошло. Перестрелка на фронте. Вручение орденов в тылу. Сегодня, кажется, ни одного снаряда не упало в город. За городом видел взрывы.

12 декабря
Номер опоздал. Дали много материала «в последний час». День начинается обычным прилетом пары разведчиков, которые покружатся малость и удирают, преследуемые нашими самолетами. Обстрел города продолжается.
Вечером получили сообщение о разгроме под Москвой. Радости нет границ. По такому случаю решили поужинать с водкой и вином. Пьяных не было, но все были навеселе. Много шуток. Ядовитых и злых. Пели и плясали. В ответ на героические дела Красной Армии будем еще лучше делать газету.
Ночью немец бил по Корабельной стороне. После ответного огонька наших батарей немцы утихомирились, хотя перестрелка на фронте велась довольно интенсивная.13 декабря
Газета немного опоздала. Печатаем ночью много нового материала. Получили много писем с Кавказа. Кое-кто получил и от родных. А мои чего-то не пишут. В городе скучно стало. Пошли со Степаном по магазинам. Ничего нет. Пусто. Нет подвоза: город в осаде.
Утром немцы открыли бешеный огонь по кораблю, входившему в бухту. Попасть не попали, но шуму наделали много. Днем был виден воздушный бой. Наши два «ястребка» погнались за «мессером». Удрал, не принял боя.
Сегодня недоспал и злой весь день. Лег поздно, а днем начальство не дало спать. Пришлось днем поклевать носом.
Хорошо сумели принять передовую «Правды». Замечательная передовая о победах под Москвой. Вообще сейчас принимать ТАСС — одно удовольствие. Хорошие вести с фронтов. Радио помогает нам вести хороший прием и давать флоту самую новейшую информацию. Иногда даем своевременнее, чем в мирное время. Хорошая штука — радио. Сегодня ребята из типографии достали две разбитые автомашины. Собирают из двух одну.

14 декабря
Номер немного опоздал по причине общеизвестной — ТАСС ночной дали. Днем прилетели «гансы». Вначале, как всегда, истребители, потом бомбардировщик. Пикировал из-под тучи с малой высоты. Бомбы положил в бухту и в угольный склад. Палил из пулеметов. После быстро скрылся в облаках.
В городе спокойно. Ходят трамваи, только голодно, продуктов нема.

15 декабря
Перебои со светом. Мешают работать. Не было и четырехчасовой передачи ТАСС. Номер вышел почти своевременно. Много интересных материалов. Днем была тревога: летал разведчик. Бомб над городом нет.
По городу стрелял немец. Когда выходил из бухты корабль, стреляли довольно часто из двух орудий. Попаданий не было, снаряды падали вдали от корабля.
Наша типография продолжает выпускать листовки и брошюры. Доклад тов. Сталина сделали на немецком языке 100 000, на русском — 25 000 экземпляров.

16 декабря
Ничего особенного не произошло. Редкий обстрел окраин города. В центре снаряды не падали вовсе.
Плохо доставляют газеты на Кавказ. «Красный черноморец» доходит на пятнадцатые сутки в Туапсе, Батуми, Поти и в другие базы. Отдел снабжения Черноморского флота — пустое место. Весь отдел на Кавказе, а толку от этого — ноль.

17 декабря
Рано утром получили известие о взятии нашими войсками Калинина. Замечательные дела творятся на западном направлении. Наши гонят немцев вовсю.
Номер задерживается выходом. Даем много нового материала. Места мало, материал не лезет, а ТАСС подсылает все новые и новые сведения о взятых городах.
По радио сообщают: «Еще один удар по войскам врага». Бежим в рубку и слушаем, и ребята шутят: «Еще один удар по заместителю редактора, которому уже некуда ставить эти материалы».
Зенушкин отшучивается: «Такие удары согласен принимать хоть по десять раз в день».
С половины восьмого начались налеты. Четыре налета проспал. Потом не выдержал, встал и пошел побрился на ФКП. До обеда поехали в баню. Пока мылись, немцы трижды налетали на город. Ехали из бани — снова четыре «юнкерса» прошли над рейдом и спихнули бомбы в чистое поле. До 15 часов сделали 14 налетов. Несколько бомб упали на окраинах города, остальные — в поле и в бухту.
Летчики уже не те. Как только попали в завесу или наш истребитель увязался, так сразу же удирают без оглядки.
Артиллерия тоже усиленно бьет по городу, по Северной стороне.
Наши артиллеристы тоже не остаются в долгу, а жарят по их позициям артиллерийским и минометным огнем. Над позициями немцев видны далекие разрывы наших снарядов.
Будем, очевидно, издавать газету для немцев. Раз-два в неделю небольшой листок. Днем во время бомбежки я, Зенушкин, Баковников, Ефремов поехали в баню. Когда мылись, прошло три налета немцев. Пальба была очень большая.
Всего за день было до 45 налетов. Бьют по скоплениям войск, но обычно не попадают. На фронте тоже оживление. Весь день артиллерийская перестрелка. Немец кое-где пытается наступать. Его бьют, и очень крепко.
За день сбито 5 немецких самолетов и подбито три.
Кое-где в городе «работает» «пятая колонна». Вдруг среди ночи поднимается над городом ракета или струя трассирующих пуль из автомата. После по этому месту начинает бить фашистская батарея.
Немцы недавно в своих сводках сообщили дословно следующее: «Нашими войсками отбит и уничтожен крупный десант на Евпаторию. Потоплено много советских кораблей».
Образец беспардонного вранья. Никакого десанта, разумеется, не было. А была высажена группа разведчиков, которая разгромила полицейское управление, забрала с квартир несколько полицейских (часть из них уничтожила) и привела их в Севастополь. Никаких потерь группа отважных разведчиков не понесла. Немцы потеряли до двух десятков полицейских и солдат. Таково существо «крупного десанта» на Евпаторию.
Работали в течение дня неплохо, несмотря на бомбежку и тревоги.

18 декабря
На фронте бой. Немец жмет, наши оказывают крепкое сопротивление.
Сегодня бойцы одной части нашли клад — бутылку со 144 золотыми монетами. Монеты старого чекана, большинство — червонного золота.
Монеты принесли в Госбанк и сдали в фонд обороны, а квитанцию занесли к нам.
Утром была пара налетов. Я не слышал, проспал. По уточненным данным, вчера над Севастополем было сбито 9 фашистских самолетов.
Провел партийное собрание по вопросу «работа коммунистов в боевой обстановке». Собрание прошло активно и, в основном, неплохо. Баковников и Сальников остались недовольны оценкой их работы.
Сегодня и вчера немец пытался атаковать наши позиции. Кое-где вклинился в нашу оборону. Получил отпор. Палил по городу, по бухте. Не попадает в военные объекты. Снаряды попадают в бухту, на пустыри. То же и с бомбами. Вчера над городом было в течение дня 98 самолетов. Бомбили много, но без толку. Девять десятых бомб вообще никуда не попали, а легли на свалки и в поле.
Не дают ему бомбить наша артиллерия и истребители.

19 декабря
Номер вышел обычно — с небольшим опозданием. С утра было несколько налетов. Вдали виден бой. Наши самолеты штурмовали немецкие позиции.
Сегодня для редакции тяжелый день — погиб старший корреспондент Николай Земляченко. Умер от тяжелых ран осколками немецкого снаряда. Нелепая смерть. Вылез из блиндажа посмотреть на разрывы немецких снарядов и попал как раз на снаряд. Осколки перебили плечо, руку, попали в живот. Умер, очевидно, от потери крови. Лежит сейчас Коля в редакции, бледный, но как живой.
Вечером ехал Баковников с Когутом с фронта, а на них налетел армейский грузовик. Получили серьезные ушибы и ссадины.
Сегодня написал обращение Военного Совета к бойцам и командирам фронта.
Переделывал два раза. Трудно угадать на двух начальников сразу. Но в общем обращение получилось неважное — некогда было подумать как следует.
Завтра надо провести совещание с ребятами. Много они бравируют на фронте и в городе. Земляченко погиб зря. Никакой нужды не было в том, чтобы вылезать из блиндажа.
На фронте напряженные бои. Немец, очевидно, хочет компенсировать свои неудачи на главном направлении и взять Севастополь.
Фашистское командование обещает своим солдатам после взятия Севастополя отпуск и конец войны. Что ж, дадим, пожалуй, и отпуск фашистским воякам, только не домой, а на тот свет без пересадки.
Один пленный, очень легко одетый, признался, что командир заявил солдатам: «Вы есть хотите, не дадим есть. Обедать сегодня будете в Севастополе. Там же и переночуете в тепле». Пленный действительно пообедал в Севастополе, возможно, и спал в тепле, но… в качестве военнопленного.
Фашистские рации передали сообщение о том, что большевистское наступление под Севастополем провалилось и береговые батареи большевиков подавлены.
В чем дело? Почему брехунам пришлось срочно переделывать свое наступление на большевистское? Дело объясняется очень просто. Фашистское наступление на Севастополь провалилось, но как признаться в этом? Сказать на весь мир, что, дескать, мы наступали, но тогда как же объяснить тот факт, что Севастополь не взят? Если признать, что наступали и город не взят, то надо сознаться в провале. А этого-то и не хотят делать фашисты. Поэтому и пришлось выдать свое наступление за большевистское.
Наступление отбито. Дальнейшее покажет, во что это выльется. А пока ясно одно: два дня ожесточенных боев, и только в отдельных местах немцы немножко продвинулись вперед. Фронт остался тем же. Правда, это и нам стоило недешево. Жертв много, особенно раненых. Но война есть война.

20 декабря
Номер опоздал. Ожидали обращения Военного Совета. Вторая причина — почти всю ночь не было света. Вражеский снаряд порвал провода, поэтому и перебои в подаче электроэнергии.
Днем хоронили Колю Земляченко. Жалко парня. Словно кусок сердца зарыли в могилу на коммунистической площадке.
Когда говорил речь, немец пустил несколько снарядов на шрапнель. Рвались над бухтой. Хоронили торжественно, спокойно, но в небо поглядывали.
После похорон решил пройтись по городу. Очень уж паршивое настроение. Но едва вышел к площади, что перед ДВМФ, как появились три стервятника и начался концерт.
Под вечер еще была пара налетов. Ночью от нас уходил Щигельский на ФКП. Едва спустился с первой площадки трапа, как почти рядом в склон горы тяпнулся немецкий снаряд. Осколки полетели мимо, воздушная волна свалила с ног. Отделался только испугом. А могло быть хуже.

21 декабря
Сегодня выспался вволю. Прибыли наши с Кавказа. Длигач, Гаврилов, Ивич братья-писатели. Много новостей, получили московские газеты.
Днем налеты. Бомбят корабли, батареи. Обстреливают город, и довольно сильно. Сегодня наши сбили пять самолетов. Бои над городом были интересны и поучительны. Молодцы наши летчики.

22 декабря 

Номер шел нормально. Днем налеты. Ничего особенного не произошло. Сбито два фашистских самолета.

23 декабря
Редкий обстрел города. На фронте бой, довольно жаркий. Послал людей на фронт. Привезли много интересного. Дерутся наши крепко, но и немец прет здорово. Под Севастополь немец стянул 22-ю, 24-ю, 50-ю, 72-ю, 130-ю и 170-ю пех<отные> дивизии, 1-ю, 2-ю, 3-ю горно-стрелк<овую> и 5-ю мотобригаду румын. В общей сложности до девяти дивизий. Это не так уж мало против города.
Днем немец бомбил аэродромы. В бомбы вделаны «свистульки» для острастки. Воют бомбы жутко, но бойцы уже привыкли. Не запугаешь.
Корабли весь день били по скоплениям врага. Досталось сегодня немцам.

24 декабря
Номер опаздывает. Много ночной информации. Рано утром какой-то наш корабль гвоздил по немецким позициям.
Интересно наблюдать ночной бой. Ярко-зеленая вспышка, громовой удар и звук удаляющегося снаряда. Потом где-то за Сахарной Головкой красная вспышка разрыва.
Немецкие вспышки тоже ясно видны. После слышен вой приближающегося снаряда и резкий, короткий звук разрыва. Иногда на шрапнель.
Над позициями очень часто взлетают осветительные ракеты, главным образом немецкие. Изредка ветер доносит треск пулеметов. Бой не утихает ночью.
Сегодня вечером немцы послали в бой танки. Наши их встретили очень хорошо. В результате боя подбиты и уничтожены один танк и две танкетки и захвачены почти без повреждений шесть немецких танкеток.
Ночью шел артиллерийский бой. Били корабли по берегу и батареи по немецким скоплениям. Немец отвечал, но вяло. Вообще таков порядок: когда наши батареи бьют, то немец помалкивает.

25 декабря
Ничего особенного не произошло. Бой у Севастополя. Пара налетов. Обстрел города.

26 декабря
Опоздали с выпуском. Опять утром получили сообщение Информбюро «В последний час».
Рассказали товарищи интересный эпизод из деятельности нашей авиации. Около Любимовки залег немецкий батальон. Окопаться он не успел. Прилетели наши «илы». Было всего четыре самолета, но что они наделали огнем своих пушек, пулеметов, осколками бомб — трудно передать словами.
После первого захода немцы побежали. Это как раз и требовалось нашим летчикам. Они сделали еще четыре захода по бегущим. От батальона осталось едва ли больше десятой части. Такова сила «илов».
Написал обращение Военного Совета к войскам. Трудно угодить на различные вкусы многих начальников. Говорят, «сырье», а в чем сырье конкретно, ни один не говорит. Попытка же говорить конкретно выразилась в том, что стали отрицать друг друга. То, что нравится одному, не нравится другому.
Призываем стать гвардейским. Драться по-гвардейски.

27 декабря
После двухсуточной бессонницы сегодня отоспался на славу. Лег в 6 часов и проснулся в 15. Девять часов! Убиться можно!
С фронта хорошие вести.
На улице холодно. Мокрый ветер и редкий снег.
На Северной стороне часто рвутся мины. По рейду бьет артиллерийскими снарядами. Наши корабли и батареи отвечают. Гул стоит над городом весь день.
Готовим новогодний номер. Хороший должен быть номер.
Жизнь в городе до сих пор напряжена. Воды нет (водопровод поврежден уже вторую неделю), продуктов нет. На улицах играют дети. Падает снаряд, дети бросаются к горячей еще воронке и собирают осколки. На высоком берегу бухты группа ребят школьного и дошкольного возраста. Их зоркие глазенки различают на той стороне взрывы снарядов и мин. Ребята уже отличают разрыв мины от снаряда.
Комиссар Праслов приказал сделать гусли из снарядных ящиков, потому что все остальные инструменты расклеиваются.

28 декабря
На фронте сегодня горячий день. С утра началась канонада, и так весь день. Много раз налетали немецкие самолеты, но город не бомбили, а били по позициям. Над городом было несколько воздушных боев.
Из города, особенно с крыши нашей типографии, хорошо видно поле боя 2-го, 3-го и 4-го секторов. Разрывы бомб, снарядов, самолетные штурмовки. Хорошо штурмуют наши «илы». Множество разрывов шрапнелей. Голубыми столбами взлетают разрывы РСов.
По немецким окопам били батареи кораблей. Крепко досталось сегодня немцам.
Дважды ходил сегодня по городу. Один раз в типографию и по магазинам, другой раз по ул. Ленина и Фрунзе, как прогулка. За это время было несколько налетов. Население привыкло к бомбежкам. Хорошо пройтись по воздуху. А то сидишь сутки в подвале — и стал болеть. Сердце сдает. В магазинах пусто. Город действительно в осаде. Подвоза почти нет. Трудно жить населению, но люди стойко переносят эти трудности. Даже елки устраивают.
Воды по-прежнему нет. Население берет воду из колодцев. Бани не работают. В колодцах вода плохая, иногда горько-соленая. Население стало каким-то строгим, подтянутым.
Сегодня немец пытался еще раз наступать на Севастополь, но получил сокрушительный отпор. Все атаки врага были отбиты с большими для него потерями. Особенно отличились в бою части Вельшанского, Потапова и Гусарова.

29 декабря
Утро началось с бомбежки города. Снова свист бомб и глухие взрывы. Удары очень ощутительны, взрывная волна ударяет в барабанные перепонки. Больно.
Ездил на батарею, что расположена на Малаховом кургане. История повторяется. Командный пункт и бойцы расположены в башне 1854—1855 гг. Радиорубка батареи расположена как раз в том месте, где была койка командира бастиона капитана первого ранга Юровского. Суровая обстановка.
Рядом с памятником Корнилову стоят пушки, снятые с корабля, подбитого немцами, и бьют по врагу. На памятнике надпись: «Отстаивайте же Севастополь». И бойцы отстаивают. И тут же могилы двух полковников, убитых в боях за родной Севастополь.
Близ кургана рвутся немецкие мины и снаряды. Грохот стоит в воздухе. Немец опять пытается наступать, но его бьют. Бьют корабли, бьют батареи. Бьет и батарея с Малахова кургана. Хорошо бьет.
Среди бойцов батареи есть и своя Даша Севастопольская — замечательная девушка 1923 года рождения Фрося Родичкина. Она стирает белье, работает санитаркой, телефонисткой и всем, чем угодно. Командир батареи говорит, что ведет себя исключительно благородно.
Замечательные люди на этой батарее. Командир старший лейтенант Митюхин, комиссар-политрук Моисеев...
Сегодня утром немец бомбил эту батарею. Шесть крупных бомб бросил, и все мимо. Воронки огромны. Одна из бомб повредила водопровод. Вода хлещет рекой по дороге. Опять город без воды.
Днем корабли продолжали бить по скоплениям немцев.

30 декабря
На дворе зима. Снег, холодный ветер. Воды все нет, и в помещениях холодно. Вчера Московский союз советских художников по радио приветствовал защитников Севастополя. Нашего Федю Решетникова, Дорохова и Сойфертиса.
Вечером огневой поединок. Утром автоматчики пробрались на Братское кладбище и стали палить. Наши не растерялись и всех их придушили.
Приехал Новиков с Кавказа. Куча новостей.
И.В. Сталин прислал телеграмму на имя командующего Кавказским фронтом и нашего командира. «Поздравляю Вас с победой над врагом и освобождением города и крепости Керчь и города Феодосии от немецко-фашиских захватчиков. Приветствую доблестные войска генерала Первушина и генерала Львова и славных моряков группы военных кораблей капитана первого ранга Басистого, положивших начало освобождению Советского Крыма. Крым должен быть освобожден от немецких захватчиков и их румынских прихвостней».
Радости нет границ. Ребята плясали от радости. Сразу же сочинили две листовки — пошлем немцам и румынам. Пусть узнают, что у них в тылу взяты Керчь и Феодосия. Срочно сделал передовую статью по этому поводу. Утверждать носил часа в четыре. Маслов уже спал. Немец все пытается влезть в Севастополь, хотя ему и обходится дорого.

31 декабря
Номер опоздал. Причина — поздняя информация о взятии Керчи и Феодосии и телеграмма тов. Сталина. Дали крупным шрифтом. Весь день бой. Лезет здорово.
Вечером устроили встречу Нового года. Вначале выслушали речь М.И. Калинина, потом устроили ужин и вечер самодеятельности. Особенно понравилась внутренняя «Рында» и «Швейк» в «Красном черноморце». Изрядно выпили, но пьяных не было. Плясали, пели, крутили пластинки.
А в это время немец усиленно бил по городу снарядами. Прибавилось много новых разрушенных зданий. Много снарядов упало в районе ДВМФ, гостиницы «Северная». В редакцию «капнуло» два снаряда.
Утром вместе с приехавшим сюда товарищем Майшевым обошли город. Ему все внове, но и я кое-что увидел новое от снарядов врага.
Закончился 1941 год. Суровый год.

1942 год
1 января
Обычный день. Немец палит по городу. Снег, ветер, мороз — зима. Корабли били по немецким скоплениям весь день.
Сегодня особенно почему-то напустился на город и бьет без конца. Злее, что ли, стал, или погибель свою чувствует.

2 января
Немного странно, тревог было много, а бомбы не падают. Измельчали фашистские летчики и бегут от первых разрывов снарядов.
Сегодня на фронте перелом. Наши перешли в контрнаступление и погнали фашистов.
Сегодня написал статью комфлота для «Правды». Много повозился. Хороший материал. Замечательные дела творят наши моряки. Оказывается, десант в Феодосию был сделан на пирсы и набережные. Интересная штука. Первыми ворвались на рейд катера-охотники, а за ними эсминцы. Немцы сопротивлялись отчаянно, но были перебиты.
Вечером послал людей на фронт. Сообщают, что во многих окопах немцев уже нет. Блиндажи пусты, валяется оружие, боеприпасы. Враг кое-где бежит, и довольно сильно. Наши их подгоняют, и тоже довольно сильно. Авиация систематически бомбит и штурмует колонны вражеских войск. Снова палит по городу. Выпускает, наверное, последние снаряды.

3 января
Обычно утром на позиции оживленная перестрелка. Палят с
обеих сторон, и очень крепко. Но сегодня почему-то пальбы нет.
Видно, немцы уходят. Наши догоняют их. Жарко немцам приходится, хотя на улице мороз и снег. Кажется, наступил перелом на фронте. Даем обращение Военного Совета ко всем защитникам Севастополя.
Утром была одна воздушная тревога. Самолетов не было видно. Наши войска от Керчи продолжают наступать, избивая и истребляя немцев. Враг сильно деморализован. Даже офицеры бросают оружие.
Хочется съездить на фронт, но нельзя: некогда, и начальство не пускает.
Сегодня хорошо поработали «илы» по немецким колоннам, двигающимся от Бахчисарая к Симферополю. «Илы» расстреливали врага в упор на прямом шоссе. После бомбежки и расстрела на дороге валяются кучи трупов.
Ночью снова начал стрелять по городу из дальнобойных орудий. Снаряды рвутся где-то близко от нас.

4 января
Стрельба по городу продолжается. Это показывает, что где-то сохранилась одна батарея и бьет по городу. Плохо работают корректоры, придется подтянуть покрепче. Приехали ребята с фронта. Привезли много газет и журналов, захваченных у немцев. Рассказывают, что враги побросали много военного имущества. В землянках и блиндажах валяются патроны, оружие, ковры, одеяла (захваченные у населения). В лесу много убитых немцев. Много могил. Хоронили кучами в блиндажах. Есть взорванные блиндажи, где битком набито трупов фашистских солдат.
По городу все бьют из дальнобойных орудий крупного калибра. Стрельба редкая, беспокоящая. Днем неоднократно налетали самолеты-разведчики. По ним открывали редкую стрельбу.

5 января
Погодка зимняя. Лежит снег, морозит. Ночью было до 15 градусов ниже нуля по Цельсию.
Наши летчики хорошо бомбят и штурмуют дороги. Немцам сильно достается.
В городе много беспорядочной стрельбы. Палят из винтовок. А кто, где — неизвестно.
Днем я спал, пришел в редакцию тов. Бондаренко, меня разбудили. Прибыл с Кавказа вместе с армейским комиссаром. Много интересных новостей.
Фронт отодвинулся от Севастополя. Стало проще в городе, но снаряды еще падают. Какая-то дальнобойная батарея бьет еще по городу.
В редакции стало как-то строже. «Веселые ребята» уехали, дух их выветрился. «Мушкетеры» тоже притихли. Очень много сегодня спал, и зря. От этого нет пользы.

6 января
Потемнело. Пасмурно. Редкие выстрелы. Наши заняли Евпаторию. С десантом ушел политрук Варакин. Немец бешено сопротивлялся. Атака Евпатории стоила некоторых жертв. Убит командир отряда капитан второго ранга Буслаев. Хороший был парень.
Взяты десантом Судак и Алушта. Днем был небольшой воздушный бой. Ходил в баню. Помылся знатно. Надо сделать в подвале дезинсекцию, появились вши.

7 января
Ночью приняли текст ноты тов. Молотова о зверствах. Для местного материала нет места. Успеваем дать в номер. Оперативность исключительная. Великое дело — радио. Если бы этот текст получали по телеграфу, никогда бы в номер дать не смогли. Номер успели выпустить к 10 часам.
Днем ездили с Когутом на позицию. Проехали по местам боев. Все покорежено, вся земля изрыта воронками. Много еще неубранных трупов немецких солдат и наших бойцов. Сотни конских трупов.
Были на зенитной батарее командира Воробьева, которая выдержала 31 декабря атаку фашистских войск. На батарею перли три танка и батальон «гансов». Сорок человек личного состава батареи отбили все атаки врага, нанеся потери до трехсот фашистских солдат.
Замечательные люди на батарее. Герои, скромные и совершенно простые. Великие люди у нас. Они не считают героизмом свои дела. Ну, побили немцев, и хорошо. Когда мы шли к батарее, то попали под минометный огонь немцев. Все обошлось благополучно, хотя осколки валились на нас и визжали весьма препротивно.
Во время беседы с бойцами батареи по нам била немецкая дальнобойная батарея, довольно крупная. Снаряды падали в ложбине и рвались с сильным треском.
Когда шли на батарею, чуть было не напоролись на минное поле. Вот был бы блин-котлета.
О славных делах батареи буду писать очерк. Надо вложить всю страсть в этот материал.

8 января
Ничего особенного не произошло. Был у армейского комиссара тов. Рогова. Получил указания. Подробно расспрашивал о работе некоторых товарищей из редакции. В «сферах» ходят слухи, что меня переведут в Москву. Но Рогов помалкивает и ехидно посматривает на меня. В чем дело?
Провел летучку по указаниям Рогова.

9 января
Рано утром прибыл Колотовский из Феодосии. Высаживался вместе с десантом прямо на берег. Привез много материалов о Феодосийском десанте.
Сегодня долго спал. Проспал два налета немцев. Опять бомбит город. Прилетают под эскортом истребителей. Над городом все время идут бои. Бомбы падают довольно часто… На глазах у нас потопил на рейде буксир. Три бомбы «капнули» близ редакции. Разнес столовую и салон Военного Совета. Воздушная волна здорово рванула в наш коридор. Казалось, что взрыв в самом здании.
Беда с народом. Лезут на улицу во время налета. Нехорошее любопытство. По городу тоже «капнуло» несколько бомб. Разбило часть редакции «Маяка Коммуны». Несколько бомб упало на Корабельной стороне. Опять появились бездомные. Разбило квартирку художника Молодцова, разнесло дом тещи Коптяева. Опять для Севастополя наступают суровые дни. Немец все бьет по городу из пушек, но огонь редкий.

10 января
Налетов не было. Обстрел города продолжается, но огонь редкий. Обошел город. Прибавилось несколько новых разрушений в результате вчерашней бомбардировки. Вечером обычный «козел», но неудачный для нас с Ачкасовым.

11 января
Номер начался нормально и, кажется, своевременно. Особых происшествий ночью не было. Днем попал под обстрел немецкой артиллерии. Два снаряда «капнули» очень близко.
Писал статью о зверствах в Феодосии. Сволочи отравили малых детей.

12 января
Ничего особенного не произошло. Палил по городу, было несколько тревог. Сегодня сдаем интересный номерок. Даю очерк о батарее.

13 января
Пара налетов. Бомбил окраины. Небольшой воздушный бой. Обстреливает город редко.

14 января
Тревоги и редкие падения снарядов. На площадь III Интернационала поставлен подбитый немецкий танк. Весь день толпится народ у танка, дети забираются внутрь. Танк подбил командир отделения зенитной батареи тов. Данич.
Наш десант в Евпаторию, кажется, погиб. Дрался он по-геройски. С десантом ушел старший корреспондент тов. Варакин. Наверное, тоже погиб. От корреспондентов в Керчи пока нет ни строчки. Плоха у нас связь. Не используют ребята всех оказий.

15 января
Номер идет нормально. Информация принята хорошо. Это дельно. Прибыла почта. Поступают материалы наших корреспондентов, посланные еще в октябре. Вот фокусы почты. Приехали наши ребята с Большой земли, куча новостей и писем.
Получил и я письмецо. Хорошее письмо и в то же время плохое… Больше хорошее.
Днем было три-четыре тревоги. Немцы бомбили аэродром. Сбросили до сотни бомб, и ни одна в цель. Два самолета наши сбили.
«Козел» сегодня для меня неудачен. Играл в паре с Ивичем. Плохой партнер, и меня подвел.

16 января
Утро началось налетами фашистской авиации. Бомбы падали на Морской завод и в бухту.
Сегодня узнал, что наших корреспондентов не взяли на десантные корабли, идущие в Керчь и Феодосию. Исключительное безобразие! Чиновники!
На фронте сегодня значительное оживление. Стрельба довольно частая, слышен бой. Дерутся наши здорово.

17 января
Прибывают наши корреспонденты с фронта. Сегодня наши части немного продвинулись вперед. Немец сильно сопротивляется.
Фотограф Соколенко летал на самолете над немецкими позициями, но прозевал момент отделения бомб от самолета.
Эх, и поспал же я сегодня. Отоспался за много дней. Прибыли люди с фронта. Самолеты бомбят немецкие позиции «по конвейеру». Каждые четыре минуты вылетает наш самолет «ПЕ» и бомбит. Пока он летает, другие самолеты готовятся к вылету. Сегодня частью Потапова разбиты три ДЗОТа.

18 января
Сегодня ничего особенного не произошло. Несколько налетов на город без сбрасывания бомб.
Прикомандировали к нам писателя Е. Чернявского и поэта П. Панченко. Не хотят ребята ехать на фронт. «Мы, — говорят, — не для того приехали сюда, чтобы писать заметочки, а должны создавать фундаментальные произведения». Начальство тоже такого же мнения. Зря. Получили бумагу. Хорошо.

19 января
У Н-ской рано утром пальба по городу. Бьет фугасными. Днем несколько бомбежек. Бомбы упали в городе, разрушено еще несколько домишек. Над городом был воздушный бой. По рассказам часового на посту у ворот, один стервятник взорвался от своей же бомбы после обстрела его истребителем.
Наши оставили Феодосию. Жаль. Сколько сил потрачено моряками для взятия города. А немцы, наверное, успели подтянуть силы и, пользуясь беспечностью армейского командования, снова ворвались в город. Жаль. Злость берет на горе-вояк, прозевавших подготовку и напор немцев.

20 января
Послал новую группу работников на фронт. Ночью опять редко бомбардировал город. Над фронтом все время взлетают ракеты, слышны разрывы мин, бьют наши и немецкие батареи. Готовим Ленинский номер. Трудная это задача при таком малом формате. Очень тяжело делать газету малого формата. Сложная штука.
От Сальникова и Баковникова — ни строки. Что случилось? <нрзб>

21 января
Утро обычное. Редкие выстрелы на фронте. Тихо, слышен перестук пулеметов на Северной стороне. Номер немного опоздал. Все планы номера поломались. Поломался и завтрашний номер. Поздно ночью начался прием доклада Щербакова. На улице вьюга. Двор типографии завален кучами снега.

22 января
Доклад Щербакова приняли не полностью. ТАСС не передал весь доклад.
На дворе зима, глубокий снег. Морозно, ветер.
Сегодня готовим полосу о добровольцах, пришедших во флот помогать своим детям и отцам. Много орденоносцев стариков, но бодрых. Дух исключительно бодрый. Били немца в 1918 году, будем бить и сейчас. Есть и юноши.
Один из добровольцев имеет трех сыновей в армии. «Не могу, — говорит, — сидеть дома, когда мои дети воюют. Буду бить фашистских вояк». Готовлю передовую о тылах.
С Тамани продолжают поступать письма наших корреспондентов, посланные еще в ноябре и даже в октябре. Обстрел города почти прекратился.

23 января
Зима. Снег. Мороз. По городу ночью не стрелял. Прибыл корреспондент ТАСС Туровский, дал ряд интересных материалов о Керчи. Жуткое впечатление производят снимки убитых детей. Страшное дело! Только тевтонская тупость и звериная ненависть ко всему славянскому способна на это.

24 января
Зима. Мороз, ветер, снег лежит, как в Ленинграде. Состоялось совещание писателей и поэтов, работающих на флоте. Будем создавать сборник «Оборона Севастополя».
Полковник Горпищенко поставил задачу устроить для детей Севастополя елки, но елки растут на территории, занятой немцами. Как быть? Командир полка Горпищенко нашел выход. Он послал группу разведчиков в тыл немцам. Разведчики пока собирали елки, наткнулись на немцев. Завязался бой. Разведчики убили 7 немцев и сами возвратились без потерь, принеся с собой елки для ребят. Сегодня ходили в баню. Простудился, выпил водки и проспал весь день. Кажется, простуду прогнал. Дал задание работникам редакции дать несколько корреспонденций о народах Закавказья, воюющих под Севастополем.
Номер с керченским материалом получился неплохой.

25 января
Погода зимняя. Эх! Лыжи бы сейчас. Так засиделся в подвале, что хочется в поле, на снежок. Хорошо бы пальнуть по уткам, гагарам и прочей водоплавающей дичи. Стрельба же по немцам недоступна; на позицию не пускает начальство, и немножко опасно, хотя опасность — дело весьма условное, особенно в Севастополе, где бомбы и снаряды «капают» довольно часто. На днях на моих глазах осколком снаряда на улице Ленина убило краснофлотца из комендантского обхода. На том месте, где упал боец, я был двумя минутами раньше. Опоздай я на пару минут, досталось бы осколков и на мою долю. Везет мне.

26, 27 января
Ничего особенного. Редкие залпы по городу. Но в одно место на Зеленой горке садил довольно часто. Что он там нашел, черт его знает. По совершенно голому месту на моих глазах всадил до 15 снарядов крупного калибра.

28 января
Получил интересные сведения о работе портовых учреждений. На склад жидкого топлива немцы сбросили 59 авиабомб и до 1500 снарядов и мин. Убито 4, ранено и контужено 7. Склады не пострадали: все спрятано в земле. Топливо подавалось быстро и четко. Майор Гераськин хорошо обеспечил работу складов жидкого топлива.
Когда немец занял Мекензиевы горы, то уголь доставлять было в город нельзя. Работники отдела под огнем автоматчиков возили уголь, обеспечивая город топливом.
Получил из швальни сапоги. Теперь легче ехать на фронт. Не надо тонуть в грязи, как было раньше.
Отправил трех человек на восточный берег и в Керчь.

29 января
Погодка — снег, сначала мокрый, потом сухой. Немец редко палит по городу. На фронте затишье, но не везде. От наших с Кавказа нет ни строки.
На позиции происходят интересные события. На днях три наших «ила» начисто уничтожили роту немцев, шедшую на подкрепление к своим.
В первом секторе немцы захватили у партизан круг колбасы и две поллитровки водки. «Гансы» решили заминировать колбасу и поставить водку, дескать, русские попадутся на крючок. Но русские не попались. Разведчики не тронули колбасы, зная подвох, а саперы разминировали колбасу и водку и притащили в окоп. Водку выпили, а колбасу есть побоялись — может быть, отравлена. Долго смеялись над одураченными немцами.

30 января
Ночью вызвал Кулаков и сообщил новость: армейский комиссар1 вызывает в свое распоряжение. Куда пошлет — неизвестно. Кулаков сказал, что пытались нас отстоять хотя бы до конца войны, но армейский комиссар не согласен. Около четырех лет редактировал «Красный черноморец». Неплохо работал. За 4 с половиной года службы на флоте я менял род работы всего 4 раза. И во всех случаях не пускали меня на новую работу. Это хорошо. Надо, чтобы и дальше так было.
На фронт в бригаду морской пехоты, где командует т. Жидилов, приехали мастера Морского завода, изготовляющего минометы. Вместе с бойцами они постреляли из минометов, учли все недостатки оружия и взяли шефство над минометным дивизионом бригады.

31 января
Слякоть, туман. Пользуясь этим, немец бьет по городу чаще. Сегодня пристрелялся по нам. Днем «капнуло» в районе нашего здания до пяти тяжелых снарядов. Два снаряда попали в здание. Один шлепнулся в основание здания и практически ничего не повредил, кроме крупных царапин на стене. Ранен часовой, стоявший у здания.
Второй снаряд ударил в третий этаж под крышей — разворотил солидно стенку, осколки и камни влетели в пустующую комнату стереотипного цеха. В комнате покорежило шкаф и койки. Жертв нет.
Зенушкин и ряд других товарищей вышли на обрывчик, что за кочегаркой. Цель — любопытство после падения первого снаряда. Но вслед за первым подлетел второй и оглушил всех. Зенушкину попало камнем по голове. Ходит с перевязкой, кровь шла довольно сильно, в ушах гудит и немножко тошнило. Контузия получилась солидная. Остальные отделались испугом и звоном в ушах. Их повалило воздушной волной, и некоторых прокатило по земле. Осколки снаряда поглотила стена. Это хорошо. Если бы снаряд рванулся на площадке, то пришлось бы делать много гробов.
Пристрелялся и по нам. Долго не было прямых попаданий. На ФКП шутят: «Как только ты, счастливый человек, сдал дела, так и посыпались снаряды по зданию, а раньше падали только вокруг!»
Ночью устроили нечто вроде моих проводов. Пришли Кулаков и Маслов. Выпили за мое здоровье, а я за ихнее. Сказали несколько теплых слов по моему адресу. Тепло говорили и ребята. Жалеют, что я ухожу.
Есть слух, что Военный Совет посылает в Москву на меня наградной лист. Хорошее дело, не возражаю, хотя еще и рановато.
Вернулись Сальников и Баковников.

1 февраля
Сегодня, можно считать, три месяца обороны Севастополя. Три месяца немец жмет на нас. Много он положил под Севастополем войск и боевой техники. А вот где еще перо журналиста не показало себя, это в показе героев обороны Севастополя.

2 февраля
Прибыл в Туапсе. Хороший кораблик дотащил меня за одну ночь. Сегодня же поехал машиной в Сочи. Ночью звонок жене в Сухуми. Рада бесконечно. Ночевал в Сочи.

3 февраля
Встреча с моими чадами. Поплакали они от радости. Куча расспросов и разговоров.